Мы читали друг другу стихи до 7 утра, цветы и лампа пестрели квартирой Антона
Но я все еще хочу целовать птиц на твоих руках, и чувствовать себя в твоих объятиях защищенной, хотя такого никогда не было.
***
Хотя мое тело все еще привыкло кормить птиц с руки (считает его своим), но что-то разорвалось за те два месяца. Я не оторвала нитки от Андрея, нельзя сказать о том, что не было любви, а потом жить как прежде. Нельзя отодвинуть меня, а потом жить как прежде. Ребята больше не приносят мне радости, и, как оказалось, так было всегда. Я всегда была чужой, и больше я не хочу мириться ни с чем из этого. Я хочу идти дальше, пусть и одна.
Я приезжаю домой в скверном настроении, когда алкоголь влияет на самочувствие, но не на голову, в моей голове Аквариум (нужно будет выпить два литра воды, чтоб на утро была цела голова), я пишу мужу, который больше уже не муж (животное, которое натыкается на ограды в поисках помощи), и вот, в два ночи я на Гренадерском мосту путаю лица.
Монументальная архитектура, мечи, режиссеры, которые мне не нравятся, крейсер Аврора, отсутствие баров на восточной стороне каменноостровского, квартира, в которой меня бы мог убить человек, с лицом маньяка и плохой генетикой.
Я хочу, чтоб со мной происходило то, что происходит. Или не хочу. Это хорошая история. Хорошая история, которую я просто хочу рассказать человеку без имени, человеку без ног, человеку с птицами на руках. Ночью хочу рассказать, что я скучаю (человеку без сердца). Днем хочу рассказать то, как провожу ночи (человеку, который не хочет иметь ничего общего с пискаревкой). Хочу, чтоб был торт, и человек задул свои свечи, и не чувствовал, что он один.
Я не хочу, чтоб кто-то (Аня, когда некому поставить ей свечи; Андрей, когда лежит с похмельем дома; Кирилл, когда ему кажется, что он недостаточно старался) чувствовал себя одиноким.
Только я.
Но я все еще хочу целовать птиц на твоих руках, и чувствовать себя в твоих объятиях защищенной, хотя такого никогда не было.
***
Хотя мое тело все еще привыкло кормить птиц с руки (считает его своим), но что-то разорвалось за те два месяца. Я не оторвала нитки от Андрея, нельзя сказать о том, что не было любви, а потом жить как прежде. Нельзя отодвинуть меня, а потом жить как прежде. Ребята больше не приносят мне радости, и, как оказалось, так было всегда. Я всегда была чужой, и больше я не хочу мириться ни с чем из этого. Я хочу идти дальше, пусть и одна.
Я приезжаю домой в скверном настроении, когда алкоголь влияет на самочувствие, но не на голову, в моей голове Аквариум (нужно будет выпить два литра воды, чтоб на утро была цела голова), я пишу мужу, который больше уже не муж (животное, которое натыкается на ограды в поисках помощи), и вот, в два ночи я на Гренадерском мосту путаю лица.
Монументальная архитектура, мечи, режиссеры, которые мне не нравятся, крейсер Аврора, отсутствие баров на восточной стороне каменноостровского, квартира, в которой меня бы мог убить человек, с лицом маньяка и плохой генетикой.
Я хочу, чтоб со мной происходило то, что происходит. Или не хочу. Это хорошая история. Хорошая история, которую я просто хочу рассказать человеку без имени, человеку без ног, человеку с птицами на руках. Ночью хочу рассказать, что я скучаю (человеку без сердца). Днем хочу рассказать то, как провожу ночи (человеку, который не хочет иметь ничего общего с пискаревкой). Хочу, чтоб был торт, и человек задул свои свечи, и не чувствовал, что он один.
Я не хочу, чтоб кто-то (Аня, когда некому поставить ей свечи; Андрей, когда лежит с похмельем дома; Кирилл, когда ему кажется, что он недостаточно старался) чувствовал себя одиноким.
Только я.